alliruk

Наткнулся (спасибо

wyradhe) на замечательную историю из последних месяцев жизни Л.И.Брежнева. Не моя тема совсем, но что-то в ней меня зацепило. Почитайте, интересно.

...такой же эффект вызвала публикация на страницах декабрьского номера ленинградской "Авроры" за 1981 г. забавного рассказа Виктора Голявкина "Юбилейная речь".

Так получилось, что именно в декабре с помпой отмечалось 75-летие генсека Л.И.Брежнева. "Авроре", как и другим журналам, велено было откликнуться на такой важный юбилей, что и было срочно сделано - на внутренней стороне обложки появилась цветная репродукция картины Д. Налбандяна "Выступление Л.И.Брежнева в Хельсинки". В результате переверстки одностраничный рассказ появился точно на 75-й странице. Начинается он такими фразами:

"Трудно представить, что этот чудесный писатель жив. Кажется, будто он умер. Ведь он написал столько книг! Любой человек, написав столько книг, давно лежал бы в могиле. Но этот - поистине нечеловек! Он живет и не думает умирать, к всеобщему удивлению. Ведь Бальзак, Достоевский, Толстой давно на том свете. Его место рядом с ними. Он заслужил эту честь... Позавчера я услышал, что он скончался. Наконец-то, воскликнул я, он займет свое место в литературе! Радость была преждевременной. Но, я думаю, долго нам ждать не придется..."

И заканчивается так: "Мы пожелаем ему закончить труды, которые он не закончил, и поскорее обрадовать нас. (Аплодисменты)".

Проницательный читатель тотчас же воспринял "Юбилейную речь" как сатиру на Брежнева, который в 70-е годы "ударился в литературу", выпустив свои книги воспоминаний, - "Малую землю", "Возрождение" и "Целину". Каждая из книг этой "трилогии" выходила множество раз, достигнув фантастических тиражей. Они даже вошли в школьные программы по литературе. Очень больного вождя вполне серьезно объявили "классиком советской литературы"; мною подсчитано, что в 70-х - начале 80-х годов вышло в свет более 20 монографий и сборников литературно-критических статей, посвященных творчеству Брежнева. Ленинградские либералы при встрече многозначительно пожимали сотрудникам "Авроры" руки, приговаривая: "Ну, вы даете..."

Напрасно редакторы уверяли их в том, что произошло чисто "мистическое" совпадение, что рассказ попал на 75 страницу "юбилейного номера" в результате переверстки, что рассказ Голявкина написан несколько лет назад и метил в одного престарелого писателя, заполонявшего своими бездарными опусами портфели всех издательств, и т.д. Переубедить их было невозможно. Магда Алексеева, одна из главных "виновниц" этого инцидента, в то время ответственный секретарь редакции, вспоминает: "Один знакомый художник рассказывал, как в белорусском городе Бобруйске его спросили: "А редактора расстреляли?.." На самом же деле, - поясняет она, - никакого заговора не было, разве что всю нашу тогдашнюю (и только ли тогдашнюю?) действительность счесть неким дьявольским замыслом безумного режиссера из театра абсурда".

Сотрудникам редакции, надо заметить, было вовсе не смешно: точно такие же аналогии возникли в головах чиновников из "компетентных органов". В редакции появился "куратор" из КГБ, потребовавший оригинал рукописи, гранки и верстку. "Виновные" были вызваны в отдел пропаганды обкома партии, состоялось многочасовое судилище. Обвиняя журнал в "антисоветской вылазке", партийные функционеры, тем не менее, не рисковали произнести всуе "высочайшее имя", отделываясь эвфемизмами и намеками, что создавало чисто кафкианскую ситуацию (в то время ходила такая переделка одной строки из известной советской песни: "Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью", иногда - "пылью"). Но вывод был сделан самый решительный: и главный редактор, и ответственный секретарь были изгнаны из журнала, во главе его поставлен один из ленинградских агитпроповцев, работавший прежде в том же обкоме партии.

А. Блюм. Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки. 1953-1991.

Примечательно, что сам wyradhe считает этот случай "ультиматумом Андропова Брежневу" "делай меня преемником, или мы тебя уберем - и не факт, что в отставку, а может и прямо на тот свет".