alliruk

Повапленное

Мы в новом мире очутились.
В нем полноправно правит цвет.
Раскрашенный Исаев-Штирлиц
спасает крашеную Кэт.

Страна, от старца до плейбоя,
глядит, махнув на все рукой:
какое небо голубое!
А Мюллер розовый какой!

А краски — словно от Диснея!
Герой предстал во всей красе
и врет, нимало не краснея:
в разведке так умеют все.

Эффект покуда не изучен.
Какие планы, Боже мой!
Давайте Чаплина озвучим,
а то ведь бегает немой…

Зачем смотреть благоговейно
на купола-колокола
из кинофрески Эйзенштейна?
Покрасить их, и все дела!

Желаем зрителю добра ведь:
чего он пялится во мрак?
И, кстати, Грозного поправить,
а то одет незнамо как.

Пускай его причешет Зверев,
российской моды ветеран,
и зритель купится, поверив,
что Грозный стильный был тиран.

Увы, краситель сериала
забыл (его ли в том вина?),
что фильм Лиознова снимала
уже в цветные времена.

Мы упустили между делом,
маркетингом увлечены,
что он задуман черно-белым,
каким был мир в конце войны:

там многоцветие не в моде,
лубочных красок не видать…
И коммунисты даже вроде
хотят на это в суд подать —

но не получат перевеса.
Родная партия, прости:
навряд ли на пути прогресса
барьер возможно возвести.

Тут поле мощное такое,
что дела хватит на века:
к примеру, есть «Каприччос» Гойи —
их не покрасили пока;

расцветим в будущем для пробы,
не опасаючись суда,
офорты Рембрандта? Еще бы!
Гравюры Дюрера? О да!

Кто пожелает нос расквасить,
трудясь на новом рубеже?
Гораздо проще перекрасить
то, что имеется уже.

И что мы скромничаем, братья,
свой имидж втаптывая в грязь?
Детей любимое занятье —
игра полезная «Раскрась».

Раз в десять лет, по зову сердца,
мы перекрашиваем всласть
былые доблести и зверства
из черной — в розовую масть,

давно устав дивить планету,
устав искать благую весть…
Раз ничего другого нету —
давайте красить то, что есть.

С одной догадкой нету сладу —
пусть я за это огребу:
мы все давно — лет тридцать кряду —
живем в повапленном гробу.

На нем, как прежде, надпись «Russia»,
внутри отделка из Европ,
он лакирован, он подкрашен,
в нем нефть и газ, но это гроб.

Соседи пялят без опаски
глаза бесстыжие свои.
На нем лежат различной краски
несовместимые слои:

он черным был и краснокожим,
он примерял защитный цвет…
Его мы только красить можем,
но переделать — нет и нет.

Страна моя! Я твой поклонник.
Но почему передо мной
лежит накрашенный покойник,
моей зовущийся страной?!

Отсюда, верно, наша злоба,
скопившаяся в тайниках, —
что из повапленного гроба
нам всем не вылезти никак.

Раскрашен фильм, озвучен Чаплин,
родная нефть идет в трубу,
престол незыблем, гроб поваплен,
и в нем стабильно, как в гробу...

А впрочем, есть у этой меры
резон, придуманный давно:
коль все вокруг настолько серы —
пусть краски будут хоть в кино.

Я был ребенком оробелым,
но суть вещей открылась мне:
был телевизор черно-белым,
а мир вокруг — цветным вполне.

Отчизна, выцветшая снова,
в который раз за тыщу лет!
Лови хоть Штирлица цветного,
раз ничего цветного нет.

*Покрашенное (церковно-славянск.).